Муравьев-Амурский, Николай Николаевич

Граф Муравьёв-Амурский

« Истинно, следует воздать должную честь и благодарность графу Муравьёву – Амурскому, как преобразователю Восточной Сибири и приобретателю для России Амура».

Р.К.Богданов

Когда приедете в Хабаровск, побывайте на амурском берегу в районе Утёса. « Там, на высоком пьедестале, поставлена в горделивой, но вполне естественной позе фигура графа Н.Н. Муравьёва – Амурского. Непокрытая голова повёрнута влево, лицо, дышащее энергией, смелым взглядом, руки скрещены на груди, причём в правой зрительная труба, а в левой – свиток с хартией мирного договора, левая нога выдвинута вперёд и опирается на верхушку вбитой сваи в ознаменование того, что графом Муравьёвым – Амурским положено твёрдое основание устройству Амурского края. Сваю в несколько рядов обвивает цепь от лежащего у ног якоря.

Фигура великого гражданина России стоит на своём законном месте, отлиты подписи, бронзовые мемориальные доски, на которых перечислены имена участников великого Амурского дела, такие, как Невельской Г.И., Бошняк Н.К., Казакевич П.В., Венюков М.И., Чихачёв Н.М., Муравьёва Е.Н., Невельская Е.И. и другие» (1)

Кто же он, граф Николай Николаевич Муравьёв? Почему к его фамилии добавлена вторая часть – Амурский, а в 1893 году, когда Хабаровка была переименована в г. Хабаровск, главная её улица Большая была переименована в улицу Муравьёва – Амурского? Почему станции Графской Уссурийской железной дороги, находящейся в 9 км. Южнее г. Имана ( ныне Дальнереченска), было присвоено название Муравьёва – Амурского (теперь станция Лазо). Вероятно, были и другие «крещения» в честь графа Н.Н. Муравьёва – Амурского и других населённых пунктов, учреждений, заведений. Это свидетельствовало о возросшем в начале ХХ века интересе общественности к личности графа.

Потом , в пылу революционных преобразований, отрекаясь от старого мира, отказались не только от прежнего социального строя, но и от многих общечеловеческих ценностей : низвергались памятники, переименовывались станции, улицы, города.

Как не вспомнить тут слова великого А.С.Пушкина : «Неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности».

Н.Н. Муравьёв – Амурский так много сделал для России, что заслуги его просто неоценимы. Узнать о нём, о его деятельности на посту губернатора Сибири, о его сподвижниках помогают книги Анатолия Максимова «Губернатор Сибири» и «Русские тропы», появившиеся в результате изучения дальневосточным писателем истории нашего края.

« Один из лучших и полезнейших людей в России… он решительный демократ… по всем инстинктам, по ясному и твёрдому убеждению, по всему направлению головы, сердца и жизни, он благороден, как рыцарь, чист, как мало людей в России… он отъявленный враг бюрократии, друг жизни и дела …»

«…У него совсем закружилась голова от власти и отсутствия всякого контроля. Но каково же стране быть под безусловною зависимостью от бешеного паши?»

Эти высказывания – об одном человеке, о Николае Николаевиче Муравьёве. Первая из характеристик дана Муравьёву идеологом русского анархизма, революционером М.А.Бакуниным, а вторая - одним из первых русских социалистов Ф.Н. Львовым.

Профессор П.И.Кабанов в книге «Амурский вопрос» писал : «Среди администраторов царской России не только николаевского времени, но и всего Х1Х века нет, пожалуй, ни одной фигуры, вызвавшей столько разноречивых отзывов, оценок, характеристик, как Н.Н.Муравьёв – Амурский… Одни отзывались о нём восторженно, другие представляли его самодуром, упрямым честолюбцем, вся деятельность которого ничего, кроме зла, не принесла Сибири».

Писатель А. Максимов в историческом повествовании «Губернатор Сибири» не навязывает нам своего мнения об этом историческом деятеле. Ссылаясь на архивные материалы, на воспоминания людей, лично знавших Н.Н.Муравьёва – Амурского, участвовавших вместе с ним в опасных предприятиях по изучению и освоению Сибири и Амурского края, просто рассказывает, как это было.

Н.Н. Муравьёв был назначен генерал – губернатором Восточной Сибири в сентябре 1847 г. И в Сибири, и в Петербурге это назначение вызвало множество толков. Боевой генерал ( участник русско – турецкой войны, раненый на Кавказе горской пулей) всего три года как перешёл на гражданскую службу – ревизовал Новгородскую губернию и был губернатором в Туле. Удивление света объяснялось двумя небывалыми обстоятельствами. Во-первых, новый генерал – губернатор происходил из опальной фамилии Муравьёвых. Муравьёвы принимали столь активное участие в восстании декабристов 14 декабря 1825 года. Николай 1 избегал назначать кого-либо из них на заметные посты. Будущему же графу Амурскому помогло покровительство великой княгини Елены Павловны, жены младшего брата царя, - в юности Муравьёв был её камер – пажом.

« Как-то раз в царском семейном кругу, в присутствии министра внутренних дел графа Перовского, завёлся разговор о лицах, достойных генерал – губернаторства в Восточной Сибири.

Граф Лев Алексеевич, недавно вернувшийся из Тулы, похвально отозвался о Муравьёве. Третий год тот являлся начальником Тульской губернии и стал заметен редкой честностью, энергией.

Министра поддержала великая княгиня Елена Павловна. Царь к ней прислушивался

- Может быть, Муравьёв единственный человек, который годится для управления Сибирью, - осторожно обратилась к императору великая княгиня»(1) Вскоре после этого разговора Николай Первый, проезжая через внутренние губернии, встретился с Муравьёвым. Разговор был коротким.

« - Крепко спится в твоей губернии, Муравьёв… Послужи и в Сибири так, чтобы и за неё я был бы спокоен,» - сказал император.(2)

Вторым обстоятельством, вызвавшим недоумение света, был возраст нового сановника – ему было 38 лет. Назначение на такую ответственную должность в этом возрасте было неслыханным делом в те годы:

«…Генерал 38 лет от роду, среднего роста, крепкого сложения, со светло – русыми, слегка вьющимися волосами, живой, очень подвижный, с чертами лица неправильными, но оригинальными. В глазах много жизни, ума...» (1)

По приезду Н.Н.Муравьёва в Иркутск в 1848 году ему был устроен приём. По этому поводу А. Максимов пишет: « Тут Муравьёв никому не уделял внимания – шёл вдоль ряда, не кланяясь, не подавая руки. Строго смотрел на чиновников». Этим он, видимо, показал своё нежелание подходить к вопросу подбора кадров с точки зрения круговой поруки.

Пользуясь удалённостью от центра, сибирское чиновничество почти поголовно погрязло во взяточничестве, казнокрадстве, развратилось в лени и сытости. Первый год своего губернаторства Николай Николаевич потратил на отстранение от должностей людей бесчестных, взяточников и казнокрадов. Это сделать было далеко не просто – сибирские чиновники подкупали столичных министров и сенаторов, которым было куда проще избавить Сибирь от человека чести и достоинства, чем разорять орду мироедов.

Так, например, в повести Максимова мы узнаём о деяниях исправника Тучнева, который возил по деревням труп, собирал сходки и говорил, что труп подобран за околицей деревни… При этом запугивал крестьян следствием и судом. Крестьяне, дабы не втягиваться в суды, откупались. Исправник со сходки требовал не меньше пятисот рублей.

Таким образом он обобрал шесть деревень. Тот же исправник осенью велел инородцам бурятам ссыпать картофель в общую яму. Картофель замёрз.. А весной согнал к яме бурят, велел им разобрать клубни и посадить на огородах Когда буряты стали Тучневу доказывать, что мёрзлый картофель никак не прорастёт, он запер их в сарай и пригрозил расправой за бунт. Перепуганные откупились. Посланный губернатором проверить, так ли это, чиновник Пашнев взял с исправника тысячу рублей и скрыл его самодурство.

Муравьёв устроил допрос молодому чиновнику Пашневу. И тот, уличённый доказательствами, во всём признался. Муравьёв, склонный распекать при народе лихоимцев, на этот раз ничего не сказал невменяемому от страха и позора. Только велел ему подать прошение об увольнении со службы и немедленно уехать.

С тревогой ждал появления в Сибири начальник стола по золотым приискам Мангазеев. Муравьёву подали жалобу, что этот столоначальник указывал петербургским влиятельным лицам на выгодные остатки от золотых приисков. Государственные богатые - умышленно отписывал в истощённые остатки. И кто больше ему давал взятку, тому и доставался кусок пожирнее.

Когда губернатору представили этого чиновника, он коротко сказал : «Надеюсь, служить со мной вы не будете». Николай Муравьёв сумел убедить императора в том, что при пребывании тогда в должности гражданского губернатора. полицмейстера и судьи о процветании Сибири не может быть и речи. Император отстраняет неугодных Муравьёву чиновников с пожизненным запрещением занимать государственные должности. И назначает на их места лиц по рекомендации Муравьёва.

Чиновников по особым поручениям и личной канцелярии Муравьёв привёз из столиц – молодых, образованных, богатых и знатных. Они устремились с ним не за деньгами, а за почестями и наградами. Потому должны быть неподкупными.

И они оправдали надежды. Благодаря им сибиряки наконец-то смогли надеяться на правосудие.

Таким, например, был Струве. «Вчерашний воспитанник лицея, из которого вышли великий Пушкин, Пущин, Кюхельбекер и много деятельных сановников, всегда помнил об этом и не смел посрамить причастность к славным сынам России. К тому же отец, учёный – астроном, наставлял сына никогда не поддаваться слепому чинопочитанию, дорожить честью и достоинством»(1)

«Всего за год Муравьёв и его сподвижники поставили себя в глазах общества так высоко, что если кто-то намеревался пожаловаться в личную канцелярию генерал – губернатора на вредного начальника, тот старался откупиться от обиженного деньгами, только бы он не подавал жалоб»(2) Муравьёв неустанно открывал сельские школы, ремесленные училища, гимназии.

Начало правления Муравьёвым Восточной Сибирью, по мнению Анатолия Максимова, слабо освещено в художественных и документальных книгах. Этот пробел он и решился восполнить в своём повествовании. Поэтому большую часть его книги занимает описание полугодового путешествия Николая Муравьёва по Восточной Сибири и Дальнему Востоку с заходом на Камчатку.

Заставляя работать свой аппарат, Н.Н. Муравьёв старался не перекладывать на его плечи того, что должен был сделать сам. Эта деловитость была отличительной чертой его деятельности. Управлять разумно обширной окраиной нельзя было без знания её, а поэтому Муравьёв первой задачей поставил знакомство с краем.

15 мая 1849 года он выехал из Иркутска по реке Лене в Якутск и дальше через хребты на Тихоокеанское побережье в русский порт Охотск. Путь в 1100 вёрст по хребтам, болотам и прочим нехоженым местам был совершён Н.Н. Муравьёвым вместе с женой. «Муравьёв долго и тщательно готовился к экспедиции на Камчатку. Подбирал в поход людей выносливых, знающих край.

Поход планировался на целых полгода. В пути придётся ревизовать волости, уезды, по диким рекам искать земли, пригодные к заселению крестьянами. Пора, наконец, решить, куда перенести порт Охотск, чтобы его не смывало и могли бы к нему подходить морские суда. И там, на Севере, как можно больше узнать об устье Амура. Встретиться с капитаном Невельским, который должен разведать лиман»(1)

Прибыв в Охотск 25 июня 1849 г. и ознакомившись с этим городом, стоявшим на открытом мелководном побережье, Муравьёв паризнал, что место для порта выбрано неудачно. 4 июля 1849 г. на транспорте «Иртыш» он отбыл на Камчатку в Петропавловск. Здесь, в Петропавловске, Муравьёв принял решение о переносе Охотского порта в Петропавловск – на – Камчатке, в бухту, которая как бы самой природой была предназначена для обороны севера окраины. Он конкретно указал, где и в каком количестве расставить в новом порту батареи и какие выполнить фортификационные работы.

«Муравьёв с начальником Камчатки ходил, карабкался по кручам сопок, по кустам березняка :

- В случае нападения десанта неприятеля в обход Никольской горы вы встретите картечью отсюда…

Через пять лет шестая Озёрная батарея, построенная по указанию Николая Николаевича, наведёт панический страх на англо – французский десант, не даст захватить порт, а с ним и весь полуостров»(2)

Из Петропавловска Н.Н.Муравьёв проследовал через Аян к северной оконечности Сахалина, а оттуда снова в Аян, где встретился с Г.И. Невельским, который доложил ему, что Сахалин не полуостров, а остров и что Амур не теряется бесплодно в песках, а имеет, хотя извилистый, но глубокий фарватер, доступный кораблям с севера и юга Тихого океана.

Результаты этой экспедиции были доложены императору лично самим Муравьёвым, и было принято высочайшее решение о дальнейшем изучении Амура.

Н.Н.Муравьёв видел основное условие экономического и культурного развития Сибири в приближении её к Тихому океану, в использовании Амура как естественного пути к дальневосточным морям, в оживлении связей с Китаем, Японией, Америкой. Поэтому Амурский вопрос превратился в центральную проблему деятельности генерал – губернатора.

Рассказывая о деятельности губернатора Сибири писатель Максимов не оставил без внимания вопрос об отношении Н.Н.Муравьёва к политическим ссыльным – декабристам. « Ещё по пути из Петербурга в Сибирь он взял за правило навещать политических ссыльных и по возможности облегчать их участь.

В Вятке познакомился с опальным Салтыковым – Щедриным, будущим великим сатириком. Молодой человек понравился ему образованностью и свободным образом мыслей.

Объезжая Забайкалье, Муравьёву ничего не стоило сделать крюк в сто вёрст, чтобы повидать опальных. Он гостил у Матвея Муравьёва – Апостола, друга Пушкина – поэта Ивана Пущина, у Ивана Якушкина, Николая Басаргина…» (1) Встречался с декабристом Владимиром Раевским, поэтом и бывшим другом Александра Пушкина, очень ценил декабриста Александра Викторовича Поджио.

Он всегда стоял на их стороне, не редко во вред себе, так как из Сибири царю летели доносы на недопустимое поведение губернатора. В объяснении Муравьёв писал, что он действует в интересах пользы дела, основываясь на том, что людей надо воспитывать, а не бесконечно им мстить.

Пройдут годы, и сына одного из декабристов, « Михаила Волконского, окончившего гимназию с золотой медалью, Муравьёв примет на службу чиновником по особым поручениям. Он будет самым молодым столь высоким чиновником в России. Муравьёв пошлёт юношу на переговоры с китайскими начальниками по амурским вопросам. Доверит ему первый сплав переселенцев.

Двадцатилетний Волконский поставит первые сёла на Амуре: Савинское, Богородское, Сусаннино… Одно из сёл генерал повелит назвать именем юноши –Михайловское»(1)

Немало самых лирических страниц повести Анатолий Максимов посвятил жене Н.Н.Муравьёва – Екатерине Николаевне. Она – душа иркутского общества. В её отсутствие светская жизнь в городе замирала. Екатерина Николаевна вместе с мужчинами сотни сибирских вёрст проехала в баркасах, на лошадях и оленях, на долблёнках – батах, в тарантасах и санях. Екатерина Николаевна сдерживала порой не в меру вспыльчивого мужа, была его советчицей, защитницей тех, на кого не совсем оправданно гневался Николай Николаевич.

Анатолий Максимов считает, что многое сложилось бы иначе в жизни и служебной деятельности Муравьёва, не будь рядом с ним Екатерины Николаевны. Их любовь друг к другу десятки лет согревала общавшихся с ними людей, помогала Николаю Николаевичу успешно вершить государственные дела.

Всё, что сделал Муравьёв значительного, он делал во имя Отечества, а также и во имя любимой..

Умом и волею могучей

Нашёл Востока ты предел,

И сквозь веков немые тучи

Величье россов проглядел.

Ты там, на грани отдалённой,

Родное знамя водрузил.

Заветной мыслью вдохновлённый

Великий план осуществил.

Твоим гонимы обаяньем,

Народы шли с родной земли,

С надеждой смелой, упованьем

В твой край бестрепетно пришли.

Народы те, как стражник рая,

Ты охранял святым мечом…

В глуши безжизненного края

Проснулась жизнь и бьёт ключом.

В горах, степях, могучих борах

Твердили русские уста…

Дышала Русь, молясь в соборах,

И имя славилось Христа…

И там, где прежде труд полезный

Не пробуждался никогда,

Теперь проходит путь железный,

Растут селенья, города!..

И Русь могучею стопою

С благословенья твоего

Стоит над Родиной другою

Во славу трона своего.

Великий муж! Бессильно время

Бороться с именем твоим:

Его хранит младое племя

И будет век гордиться им!

Это стихотворение, посвящённое Н.Н.Муравьёву – Амурскому, написал в 1903 году Е.С. Мусхелов, вдохновлённый величием деяний губернатора Сибири. Но рядом с ним вершили нашу историю простые люди, жизнь которых так же достойна описания, чтобы их знали, чтобы о них помнили.

Не случайно на бронзовой плите у памятника Муравьёву – Амурскому среди имён его сподвижников выбито имя Бошняка Николая Константиновича.. Он, герой – первопроходец, сподвижник адмирала Г.И. Невельского, талантливый исследователь – географ, является героем увлекательного исторического романа Анатолия Максимова «Русские тропы». Этот человек не гонялся за чинами и славой, и за свои труды не заработал ни копейки. Он упорно трудился, открывая для России новые земли.

Сын отставного майора, участника Отечественной войны 1812 года, получивший образование в Морском кадетском корпусе в Петербурге, в 1846 был произведён в унтер – офицеры, а в 1847 году стал гардемарином. Летние кампании этих лет он проводил на практике в Финском заливе. В 1849 году Николай Бошняк стал офицером – мичманом флота. Затем, окончив офицерский класс, был произведён в лейтенанты с назначением на службу в только что организованную Амурскую экспедицию. «Что станет с

Бошняком через год – два? Быть может ждут его впереди ордена, почести, может имя его появится на карте Тихого океана?.. Молод Николай Константинович быть начальником устья Амура. Слишком молод, всего двадцать»,- писал Анатолий Максимов.(1)

Автор показал своего героя отчаянным патриотом. Бошняк никогда не искал лёгких путей, всегда шёл напролом. Он стал одним из активных участников Амурской экспедиции. В июле 1851 года он был уже в Охотске, откуда вместе с первым составом Амурской экспедиции на транспорте «Байкал» и барже «Шелихов» направился в основанное в 1850 году Невельским Петровское. Оттуда- к мысу Куегда, в устье Амура, где 5 августа

1851 года был поднят русский флаг и основан Николаевский пост. Бошняк стал его начальником.

Но лейтенант не любил сидеть сложа руки. Его манили приключения, неизведанные земли. Бошняк ждал своего часа, ждал, когда Невельской доверит ему самостоятельную экспедицию.

И это произошло. Сначала Невельской поручил Бошняку и Чихачёву основать поселение в устье Амура. Это поселение стало форпостом русской жизни на Амуре.

А когда нивхи своими «вороньими» пуговицами и рассказами принесли в Петровское весть о каменном угле на Сахалине, Невельской отправил туда Бошняка. Здесь, на «Безмолвном острове» он выдержал бешеный мороз и лютый голод. «С одним сухарём» обошёл лейтенант Сахалин. Но всё же разведал залежи этого полезного ископаемого.

На протяжении всего романа мы видим Бошняка в пути. Едва он успевал отдохнуть после своего очередного путешествия, как ему поручали что – нибудь новое.

Ему нужно было найти и описать «где – то в Татарском проливе» загадочный залив Хаджи. Туземцы на расспросы русских о заливе отвечали, что предки оставили им немало интересных сказаний о Хаджи, однако они не знают, есть ли такой залив на самом деле. Может быть, в легендах и сказках он есть, а наяву нету.

Описание залива Ходжи, бесспорно, - одно из лучших мест книги. Максимов даёт читателям отличную возможность «глазами» увидеть загадочный залив, все прелести, красоты Хаджи.

Бошняк предстал в этом путешествии не только как исследователь и мореплаватель – он проявил себя опытным путешественником, достойным сыном России.

А зимой 1853-54 года Бошняк стал первым начальником Константиновского поста, выставленного Невельским в бухте Постовой Императорской гавани. В это время в лагере разыгралась трагедия: люди один за другим стали заболевать цингой. Нужно было как – то раздобыть свежего мяса, чтобы жители лагеря легче перенесли заболевание. И Бошняк вместе со своим верным другом – переводчиком молодым гиляком Позвейном отправился далеко в тайгу за желанной добычей. Позвейн не раз выручал своего хозяина из трудного положения. Коренной дальневосточник отлично знал тайгу и её обитателей. И лейтенант прежде всего ценил в нём великий опыт.

Но когда охотники после долгой ходьбы выследили и загнали на тонкую льдину оленя, то Бошняк не послушался мудрого совета гиляка и нагишом полез в ледяную воду вслед за зверем.

Что же двигало лейтенантом в этот момент? «Пустой из меня командир, если не смогу помочь больным»,-думал он. Необыкновенную отвагу и героизм проявил он в эти минуты. Не думал Бошняк тогда о смерти. Он хотел помочь, и это ему удалось.

В ту зиму от цинги умерло 29 человек из 90. И самому Бошняку пришлось перенести эту болезнь. Однако он выжил.

После всего пережитого у Бошняка снова горе. В заливе Счастья, на рейде Петровского, когда, казалось, всё позади, во время прибрежных туманов утонули верные спутники Парфентьев и Белохвостов. Сам он чудом уцелел. Лейтенант не роптал, он сердцем переживал случившееся. «Бошняк, не стесняясь подавленных, испуганных матросов, плакал навзрыд, мокрым рукавом неловко стирая с лица слёзы и дождь. Так горько и безутешно он ещё никогда в жизни не плакал, да и не было у него в жизни большего горя, чем похороны товарищей на Хаджи, неожиданная потеря друзей по лишениям в Амурских странствиях. Истомлённые нервы не выдержали. Его долго не могли увести от берега, он ещё на что – то надеялся, кого – то ждал…»(1)

За всё время странствий по Амуру Бошняк пережил зной и комаров, сильный мороз и бешеные ветры, жажду и голод. Но потеря товарищей – близких сердцу людей, многочисленные смерти русских солдат на Хаджи окончательно сломили этого человека. Последнее обстоятельство сильно сказалось на здоровье лейтенанта. Он имел полное право позже опубликовать следующие слова: «Кому случалось видеть смерть простого русского солдата, тот поймёт меня, если я скажу:»Безбожно и грешно жертвовать их жизни для личных видов! Но видеть эти святые кончины и не иметь средств протянуть руку помощи несчастному, невольному и бедному страдальцу вдвое ужаснее – я испытал это на себе самом. С тех пор во мне ещё более развивалось презрение к людям, если они на подчинённых смотрят, как на машину для получения крестов, чинов и прочих благ мира сего». «Где же Бог? Зачем он убил так много дорогих ему людей?» - Бошняк открыто выражал свои мысли.

Духовные и правительственные чиновники обвинили его в безбожии и крамоле. Умер он в лечебнице для душевнобольных вблизи Милана.. Оборвалась жизнь пламенного патриота России.

«Сейчас именем Бошняка названы посёлок и мыс на Сахалине, улицы в Николаевске – на – Амуре и Советской Гавани. В Советской Гавани установлен его бюст. Здесь многое напоминает о юном моряке и землепроходце: и замшелые камни, очевидцы зимней трагедии, и глухая тайга по перевалам сопок, точно такая же, какой её видел лейтенант Бошняк», - так заканчивает свою книгу писатель Анатолий Максимов (1)

Автор сжился со своим героем, понял, чем руководствовался в жизни Бошняк, ежедневно, ежечасно совершая свои подвиги не на поле битвы, а в «дальневосточной пустыне». Поэтому повести его читаются с большим интересом, захватывают, держат в постоянном напряжении, заставляют думать, переживать и ощущать неразрывную связь времён, ведь речь в повествовании идёт о тех местах, где мы живём - о нашей малой Родине.